Перикл - Страница 118

118

— Я, Сократ, Алкивиад и Перикл — в Потидею, что на Халкидике, Геродот — в Вавилон.

— Зачем? Зачем вам плыть в Потидею? — Сердце колотилось, не унимаясь. — Что случилось?

— Коринф и Македония склонили Потидею к выходу из Афинского союза, она отказалась платить форос и выполнять требования Афин. Перикл отправляет в Потидею флот из тридцати кораблей и тысячи гоплитов, меня, Сократа и Алкивиада в том числе... И сам возглавит поход. Геродот едет в Вавилон...

— О Геродоте — потом. Когда отправляется флот в Потидею?

— Через три дня. Так что я не напишу речь в защиту Фидия, не успею. Я приехал проститься. И спросить: не хочешь ли ты сама проститься с Сократом, Алкивиадом и с Периклом, конечно?

— С Периклом? — переспросила Аспасия.

— Да, с Периклом. Он не может приехать, он всё время на ногах, с утра до ночи, занят. Ты ведь не знаешь, что произошло. О Потидее я тебе сказал, но до Потидеи было другое — едва не началась война со Спартой. А может быть, и началась. Я не знаю. Одни говорят, что началась, другие, что ещё не началась, но обязательно начнётся. Виной всему Керкира и Коринф. У Перикла нет времени даже для сна — такая опасность нависла над нами. Опасность того, что греки станут воевать с греками, пока не уничтожат себя в этой войне. Есть страшные предсказания. И всё это случилось за то время, пока тебя не было в Афинах, пока ты здесь... А здесь так спокойно, так хорошо.

— Ладно, остальное доскажешь мне в дороге, — сказала Аспасия. — Я поеду с тобою в Афины. Вот только предупрежу кормилицу и служанок. Они останутся с сыном здесь, а я отправлюсь с тобой...

Месяц назад у Сиботских островов, что возле Керкиры, произошло морское сражение, о котором стратег Фукидид сказал, что оно было величайшим из всех, какие когда-либо происходили между эллинами: в битве сошлись сто пятьдесят пелопоннесских кораблей и сто десять кораблей керкирян. В этой битве участвовали также десять афинских триер под командованием Лакедемона, сына Кимона.

Керкиру основал Коринф, но уже вскоре после основания Керкира перестала повиноваться Коринфу, разгромила коринфский флот, который был послан, чтобы наказать и вернуть Керкиру, и стала самостоятельной. Она очень разбогатела, построила для своей защиты мощный флот, который по численности уступал только афинскому. И стала вредить Коринфу, где только появлялась возможность. Коринф попытался ещё раз вернуть себе Керкиру, но неудачно — флот Коринфа снова был разбит керкирянами. Тогда Коринф обратился за помощью к своим союзникам, к Пелопоннесу прежде всего, собрал сто пятьдесят триер и направил к Керкире. Поняв, что обречена, Керкира обратилась за помощью к Афинам, к Периклу, обещая в ответ на поддержку вступить в Афинский союз — до этого Керкира ни к каким союзам не примыкала — и, таким образом, в случае войны Афин со Спартой, присоединить к афинскому флоту свой флот, равного которому не будет в мире. О том, что Афины в скором времени вступят в войну со Спартой, керкиряне не сомневались.

После долгих колебаний Перикл, опасаясь вызвать войну со Спартой, решил всё же оказать Керкире помощь, если на неё будет совершено открытое нападение, и послал с этой целью в Ионическое море для защиты Керкиры десять кораблей под командованием Лакедемона, сына Кимона.

Сражение у Сиботских островов было кровавым, но безрезультатным — победа никому не досталась: Коринфу не удалось покорить Керкиру, Керкире не удалось полностью уничтожить коринфский флот и обезопасить себя на будущее. Об одном лишь можно было сказать с уверенностью: неприязнь между Афинами и Пелопоннесским союзом, в который входил Коринф, давний соперник Афин на суше и на море, заметно возросла.

Афины давно с завистью смотрели на Коринф, у которого, как сказал некогда Фемистокл, есть всё для счастья: богатство и могущество. Богатство Коринфу принесли торговля и колонии, могущество — опора на Пелопоннес. Уже Гомер называл Коринф великим и богатым. Раньше Афин Коринф стал республикой, освободившись от тиранов, раньше Афин основал свои многочисленные колонии во всех концах света — в Сицилии, Этолии, Акарнании, Эпире, Иллирии, — раньше Афин понял, кто его настоящий враг. Настоящим и опасным врагом Коринфа, как, впрочем, и всего Пелопоннесского союза, возглавляемого Спартой, были Афины, жаждущие превосходства во всём и над всеми, в том числе над Коринфом, и над Спартой. Равновесие между Пелопоннесским и Афинским союзом было очень шатким и непременно должно было нарушиться, что и сделали Афины.

Аспасия сказала Периклу:

— Война со Спартой неизбежна. И победит в этой войне тот, кто начнёт её первым, заранее подготовившись к ней. Мы должны начать войну первыми. И победить. Иначе мы погибнем.

Никто толком не знает, как происходит примирение между людьми. Афиняне называют примирение амнистией, то есть забвением. И хотя знают, что полного забвения не бывает, после объявления амнистии примирение всё-таки наступает. Люди не забывают — они и вообще-то ничего не забывают, — что вызвало вражду между ними, какие обиды они нанесли друг другу. Скорее забывается доброе, чем злое. Но, приказав себе забыть всё плохое, они отходят душой, перестают кипеть взаимной ненавистью и жаждой мести, прощают противников и подают им руку для примирения. Примирению способствует также общая беда, общие опасения, общая тревога, предстоящая разлука, которая может оказаться вечной, как смерть.

Они плакали, обнимая друг друга, каждый винил себя и каждый благодарил судьбу за то, что они снова вместе.

118